Любовник богини

На холм, впрочем, предстояло еще взобраться! Он был высокий, но довольно отлогий. Казалось, стоит лишь взбежать на него… К изумлению и ужасу путников, теряющих последние силы, им пришлось «взбегать» не меньше двух часов. Густо поросший травой, которую нельзя назвать иначе как атласной, отлогий холм оказался до того скользким, что пришлось чуть ли не ползти, цепляясь за траву и кусты, чтобы каждую минуту не скатиться назад. И когда подъем наконец остался позади, у всех было такое чувство, будто они взобрались на стеклянную гору.

— Это… это нарочно! — тяжело дыша, выговорил Реджинальд. — Чтобы к ней… на коленях, унижаясь… проклятая ведьма! Затаилась в своем логовище!

«Логовище» оказалось довольно хорошо сохранившимися развалинами древнего храма, однако Нараян торопливо остановил Бушуева, уже готового храбро взбежать на площадку между колоннами:

— Говорят, никто не смеет ступить сюда без позволения Кангалиммы. Говорят также, будто всякого ослушника немедля наказывают боги, насылая на них безумие.

— Как вон на этих? — спросил Бушуев страшным шепотом, указывая на трех человек — черных от солнца, худых, как скелеты, с седыми как лунь гривами, голых и весьма древних, застывших у подножия храма в таких странных позах, что их вполне можно было принять за порождение полуденного бреда — или и впрямь душевнобольных, одержимых.

Один из них стоял, упираясь в землю только одной правой ладонью: вытянулся головой вниз и ногами вверх. Тело его было так же неподвижно, как если бы это был не живой человек, а сухой древесный сучок.

— Балаган… — прошелестел потрясенный Бушуев. — Ему бы в балаган, сердешному, — экую кучу денег мог бы огрести!

— Многолико счастье аскета, как говорят мудрецы! — пожал плечами Нараян, однако Бушуев, не слыша, продолжал причитать:

— А этот… этот еще чище!

«Этот» стоял на одной ноге на круглом, вершка в три шириной, камешке, поджав одну ногу под животом и выгнув все тело назад дугой. Обе руки были сложены ладонями вместе и воздеты как бы в молитве. Он казался приклеенным к своему камешку. Почти невозможно было сообразить, как человек способен принять такую позу, а главное, удерживать ее.

— Ну а этот, надо думать, пуще всех перед старой ведьмой провинился! — всплеснул руками Бушуев и указал на третьего старика, который сидел, поджав под себя ноги… но как он мог сидеть на обычной бамбуковой палке вышиной в два фута?! Руки его были переплетены пальцами за шеей, а ногти глубоко вросли в верхние части рук.

— Юродивые, убогие! — часто закрестился Бушуев. — Страдальцы болезные…

— Это факиры, отец, — подала голос Варенька, и тот оглянулся на нее недоверчиво:

— Факиры! Полно врать! Не видал я факиров в Ванарессе?! Станет мужик на базаре, веревку вокруг пальца обернет, потом уткнет конец в землю — она и стоит, будто каменная. Мальчишка для потехи по этой веревке лезет, что по дереву. Но эти!.. — Он покачал головой. — Настоящий балаган, А ведьма-то где ж? О… О господи!

Жгучий ветер шумно пролетел под разрушенным сводом храма, словно чей-то жаркий вздох, и на поляне вспыхнул огонь. Путники думали, что видят перед собою почерневшие, изгоревшиеся кострища, разбросанные там и сям, но эти островки пепла и углей внезапно загорелись чистым, бездымным пламенем, похожим на тщательно лелеемый храмовый огонь.

Один из костров запылал совсем рядом с изогнутым факиром, а если точнее — под его пятками, беспощадно поджаривая их, но тот и бровью не повел.

— Туземец сгорит, — процедил сквозь зубы сэр Реджинальд, — разумеется, это его дело, однако… интересно знать, не принадлежит ли он к племени бхилли?

— Что, боишься потерять хорошего рекрута для войск компании? — хохотнул Василий, а Нараян ответил очень серьезно:

— Нет, этот человек не бхилли. Однако сагиб не должен беспокоиться. Пока факир находится в трансе, его можно разбить на куски, но он не ощутит боли и не сдвинется с места.

— Я и не думал беспокоиться, вот еще! — с видом оскорбленного достоинства отвернулся Реджинальд и утер пот со лба. — Полагаю, зажарить нас эта особа не намерена? Мы-то не в трансе!

Жара и впрямь сделалась невыносимой, и все облегченно вздохнули, когда Нараян вдруг взбежал на те самые ступени меж колонн, куда он только что заказывал подниматься.

— Идите сюда, — повернулся он к путешественникам. — Знак подан — горят все костры. Кангалимма ждет нас.