Имидж старой девы

Какая чепуха!

– Послушайте, – уверяю его я, приподнимаясь со стула. – Допускаю, что все было именно так и что именно меня ваш Бонифас Зисел видел около нашего подъезда. Хотя я его совершенно не помню. Однако это случайное совпадение! Клянусь вам! Кто-то другой подобрал его бумажник. Кто-то другой, а не я! Налицо сущее недоразумение. А теперь мне, наконец, пора!

– Еще одну минуту, бель демуазель!

Детектив усаживает меня чуть ли не силой. А между тем столиков не хватает, китаезы и их клиенты смотрят на нас выразительно: ведь мы ничего не едим, только зря занимаем место в самое горячее время.

Слишком они здесь, во Франции, вежливые! У нас дома уже давно бы кто-нибудь рявкнул: «Чего расселись?!» – и выручил бы меня из дурацкой ситуации, избавил от обвинений в том, чего я не совершала. Ничего нет хуже, чем оправдываться в том, чего не делала!

– Мой клиент, – продолжает Баре, – убежден, что ошибки тут быть не может. Никто, кроме этой дамы, – выразительный взгляд в мою сторону, – не мог подобрать бумажник. Никто! Но еще хуже, что эта история имела продолжение. Поздно вечером ему позвонили. Женский голос процитировал несколько фраз из того письма, которое лежало в бумажнике. Как выразился месье Зисел, он едва не потерял сознание. В письме содержалась некая информация о его личных… скажем так, нетрадиционных пристрастиях. – Баре чуть приподнял брови. – Конечно, мы живем в свободной стране, да и вообще, современный мир отличается причудливостью нравов, однако месье Зисел убежден: если бы содержание этого письма стало известно его работодателям, он немедленно лишился бы места. А позвонившая Зиселу женщина сказала, что собирается передать письмо дирекции фирмы, в которой он работает. И потребовала деньги за свое молчание. Большие деньги! Непомерные, на мой взгляд, просто несусветные!

– Я не стеснена в средствах, спасибо, – отвечаю я заносчиво, но Баре выразительно смотрит на пакет с дешевыми рулетами «Прэнтам», с этими несчастными рисовыми лепешками по пятьдесят евросантимов пакет… Да и замшевая курточка моя порядком потерта.

Ну и что? Это моя любимая куртка, я не хочу менять ее ни на какое новье! Хотя впечатление она производит, конечно, не совсем то, какое хотелось бы. К примеру, несколько дней назад я зашла в магазин зонтов (зонтик сломался совершенно!), так хорошенькая приказчица приклеилась ко мне и следила за каждым моим движением, а я ходила от витрины к витрине, а хозяин магазина просто-таки откровенно, со сторожевым видом стал в дверях: руки за спину, ноги на ширине плеч, просто «Полицейские на страже закона», а не торговец! Ну, я им, конечно, утерла нос как могла, купив самый дорогой – несусветно дорогой! – зонтик от Барклая Саву. До сих пор страшно вспомнить, сколько он стоит. Но что же делать, если все вещи, которые мне нравятся, оказываются самыми дороженными в магазине? Это уж закон природы такой!

Но Баре смотрит на мою курточку, на пакеты… и, вижу, по-прежнему пребывает в убеждении, что я ступила на скользкий путь шантажа, дабы раздобыть немного денег, так сказать, на булавки!

– Бель демуазель, – снова заводит свою песню Баре. – Я вижу, вы упорствуете. Поверьте, я давно бы уже отступился и предоставил вас вашим заблуждениям, тем паче что мой клиент вовсе не просил меня проводить с вами душеспасительные беседы. Это уж моя личная инициатива – на правах, так сказать, старого знакомого. – Снова галантный полупоклон. – А месье Зисел требовал, чтобы я выследил вас, выяснил ваш адрес и сообщил ему.

– То есть он решил со мной побеседовать лично? – уточняю я. – Странно… Но если он знает, где я примерно живу, в каком подъезде, осталось просто полдела: пройтись по этажам и поискать. Пять жилых этажей, на каждом по две квартиры, а на некоторых вообще по одной. Делать нечего! Зачем ходить к детективу, платить гонорар… Вы ведь не бесплатно работаете, верно?

– Отнюдь, – кивает Баре. – И вы правы – найти вас Зисел мог бы и сам. Но не ищет. Это меня и пугает! Именно поэтому я и взываю к вашему благоразумию! Он лично не ходит по вашему дому потому, что не хочет, чтобы его видели, поймите. И я не зря подозреваю, что он явился ко мне, изменив внешность и назвавшись чужим именем. Опасаюсь, что он убежден: нет гарантии, что после оплаты требований той дамы шантаж прекратится. Эта особа вполне может превратить его в постоянную статью дохода. Зисел не намерен вечно балансировать на краю пропасти. Что, если он решил пресечь шантаж, избавившись от шантажистки?