— Сегодня свалился с двадцать пятого этажа, — объяснил я.
— Это как? — оторопел Воронов.
Я поведал приятелю историю, случившуюся со мной в элитной новостройке.
Макс отреагировал, как риелтор Олег:
— Поставь свечку в церкви.
— Вот уж не ожидал услышать эти слова от тебя, — засмеялся я.
— Кретин! — разозлился Макс. — Ты хоть понимаешь, что чудом избежал смерти?
— Через некоторое время после того, как встал с тюков с утеплителем, осознал случившееся, тогда и начался озноб, — признался я. — Поэтому лучше я поеду домой и выпью чаю с коньяком.
— Никогда не суйся в темное помещение, — велел Макс. — Не шляйся по стройкам.
— Не буду, — пообещал я, — одного раза хватило.
Едва я вошел в прихожую, как из коридора выглянула Таня.
— Ваняшка! Как день прошел?
— Нормально, — улыбнулся я.
— Это не ответ, — покачала головой она. — Мой руки и садись за стол. Оладьи будешь? Шикардос получились, пуховые, воздушные. Илюха уже пятнадцать штук съел.
Я не любитель всякого рода изделий из теста, но сейчас совершенно неожиданно мне жутко захотелось оладий!
Таня обрадовалась.
— Ага, вижу по глазам, угодила. Хвастаться не стану, но мои оладушки самые вкусные в Богдановске. Эй, стой! Сначала в свою спальню зарули, там тебя ждет подарок.
— От кого? — удивился я.
— От меня, — смущенно ответила Татьяна. — Пойди, глянь. Иссомневалась вся выбираючи, боялась, вдруг не впору будет.
Я отправился в комнату, увидел на кровати сверток, упакованный в дешевую подарочную бумагу голубого цвета, и прикрепленную к нему с помощью бантика из самоклеящейся фольги открытку.
— Как упаковочка? — спросила из коридора Татьяна. — Шикардос? Голубой — лучший цвет для мужика. Завертщица предложила черную, но я же не на похороны собралась! Ваняшка, можно я зайду? Очень хочу поглядеть, как ты обрадуешься.
Я не успел ответить, Таня вихрем ворвалась в спальню.
— Сначала письмо прочитай, там стихи хорошие. Чего стоишь? Ладно, давай я сама…
Она схватила открытку и нараспев продекламировала:
— «Пускай пройдет сто тысяч лет, тебя я, друг, не позабуду. Помог поверить в чудо ты, спас от душевной черноты. И я спасибо говорю, что есть на этом свете ты». Не умею я, Ваняшка, так складно изъясняться, поэтому взяла карточку с красивым стихом.
Я растрогался.
— Спасибо, Танечка, мне очень приятно.
— Сейчас еще клевее станет, — пообещала жена Ильи. — Разворачивай обертку. Внутри — вещь! Лучше ни у кого нет. Ну разве что у Илюхи такая же. Эй, ты что делать собрался?
— Упаковку разорвать, — пояснил я.
— Вот нет у тебя жены, потому глупости и делаешь, — покачала головой Таня. — Зачем раздирать бумагу? Она дорогая, надо аккуратненько развернуть, потом сложить и убрать. Наступит Новый год или Восьмое марта, понадобится кого поздравить, купишь духи и дома в эту красоту завернешь. Дело нехитрое, у любого дурака влегкую получится. Ладно, я сама… Опля! Считай, сэкономил Ваняшка сто рублей на упаковке. Ну, гляди. Как, а?
Я уставился на нечто темно-синее с белыми полосами.
— От восторга язык проглотил! — захлопала в ладоши Таня. — Илюха, иди сюда!
— Зачем? — донеслось из гостиной.
— Посмотри, как Ваняшка ликует!
— Потом.
— Нет, сейчас!
— Футбол идет.
— И чего? Сразу скажу, чем закончится — нашим голов навтыкают. Топай сюда.
Раздались шаги, в комнате возник Илья в тренировочном костюме с надписью «Atdedas». Я сглотнул слюну.
— Суперская вещь, — зачастила Таня, — купила вам с Илюхой одинаковый прикид. Свезло невероятно! За один набор хотели восемь сотен, а два за тысячу четыреста отдали. Сшито в Америке. На подкладке. Материал дышит.
— Лишь бы тряпка не храпела, — заржал Илья, — а то телик смотреть помешает.
— Вечно ты со своими шуточками… — засмеялась Таня. — Сейчас красавцем смотришься. Не вздумай снять! Мне твоя рваная футболка и штаны растянутые поперек горла встали. Изволь дома шикардос выглядеть. Я же не хожу росомахой, завсегда в аккуратном халате, кружевом его отделала. Не смей спорить, я лучше знаю, что мужику надо.
— Жарко, — закапризничал Илья.