Искушение злом

— Как я понимаю, ты не очень-то часто сюда заходила.

— Это была комната Биффа. Человек имеет право на уединение. — Но пыль поразила ее почти так же, как и журналы, сложенные стопкой на полу.

Он начал с одного угла, работая молча и последовательно. В ящике с патронами, спичками он обнаружил пачку «Драма», в которой находилась примерно унция травы.

Он взглянул на нее.

— Это просто табак.

— Нет. — Он протянул ей пачку, чтобы она посмотрела как следует. — Это марихуана.

Она ощутила мимолетную тупую боль в животе. — Это табак «Драм», — упрямо повторила она. — Так написано на на обертке.

— Можешь мне не верить. Я пошлю на экспертизу в лабораторию.

— Это ничего не докажет. — Она стала заворачивать и разглаживать подол фартука. — Кто-то дал это ему в шутку. Он, наверное, даже не знал, что это такое. Откуда ему было знать?

Он отложил пачку в сторону и продолжил поиски. Внутри подставки для чучела белки оказались два пузырька с кокаином.

— Что? — Джейн поднесла ко рту пальцы. — Что это? Кэм открыл пузырек, коснулся влажным пальцем порошка и попробовал на язык. — Кокаин.

— О, нет. Боже мой, нет. Это ошибка.

— Сядь. Ну сядь же, мама. — Он подвел ее к стулу. Какая-то часть его существа хотела обнять ее и сказать, чтобы она все это забыла, немедленно выбросила это из головы. Но другой его половине хотелось трясти ее и злорадствовать. Я ведь говорил тебе, кто он такой. Я говорил тебе. Он разъединил эти две части, две половины, составлявшие ее сына.

— Я хочу, чтобы ты вспомнила и сказала мне, кто обычно приходил сюда? Кто поднимался сюда наверх вместе с Биффом?

— Никого. — Она посмотрела на пузырьки в руках у Кэма и затем в ужасе отвернулась. Она ничего не понимала в лекарственных таблетках, за исключением тех, какие доктор Крэмптон прописывал от несварения желудка или приступов артрита. Но она боялась их. — Он никому не разрешал сюда входить. Если он собирался играть в покер, то сначала обычно закрывал дверь. Говорил, что не хочет, чтобы его приятели рылись в его вещах. Обычно он сидел здесь в одиночестве.

— О'кей. — Он попробовал сжать ее руку, но никакого ответного движения не было. — Я должен продолжить поиски.

— Какая теперь разница? — пробормотала она. Ее муж изменял ей. Не просто изменял с другой женщиной. Это она могла бы понять, особенно, если речь шла о женщине, берущей деньги. Но он изменял ей с этими маленькими пакетиками порошка. А вот этого она никогда бы понять не смогла.

Он нашел еще несколько пакетиков. Все в небольших количествах, совершенно явно для собственного употребления. Если бы он занимался торговлей наркотиками, решил Кэм, он бы не держал товара здесь. — Ты когда-нибудь видела, чтоб у Биффа была порядочная сумма наличными?

— У нас никогда не было денег, — устало ответила она. — Ты это знаешь.

— Как ему удалось выплачивать взносы за «Кадиллак»?

— Я не знаю. Я никогда не спрашивала. Он посмотрел лежащие на полках книжки в мягких обложках и нашел среди них пачку книжонок о сатанизме, культовом поклонении и ритуальных жертвоприношениях. Две из них были чистой воды порнографией, с явно срежессированными фотографиями обнаженных женщин, истязаемых мужчинами в масках. Другие же представляли собой основательные писания о поклонении дьяволу. Отложив в сторону самые вопиющие, он принес остальные к стулу, где сидела Джейн. — Что ты знаешь об этом? Джейн смотрела на заголовки остекленевшими от ужаса глазами. Ее католическое воспитание всколыхнулось в ней и сжало ей горло. — Что это? Почему они здесь? Как они сюда попали?

— Это книги Биффа. Скажи мне, ты знала о них что-нибудь.

— Нет. — Она сложила руки на груди, боясь дотронуться до книг. Это было еще гораздо хуже наркотиков. — Я никогда их не видела. Я не хочу их видеть. Убери это.

— Посмотри. — Он указал на пентаграмму на обложке. — У Биффа была такая?

— Что это?

— У него была такая?

— Я не знаю. — Но она вспомнила о предметах, найденных ею в сарае. — Что это означает?

— Это означает, что Бифф был замешан в чем-то. Возможно, поэтому его и убили.

Она вытянула руки, чтобы отстранить его, но сил подняться у нее не было. — Он был хороший человек, — упрямо сказала она. — Он не ходил в церковь, но он не стал бы вот так кощунствовать. Ты пытаешься сделать из него какое-то чудовище.