Я уже собралась правдиво ответить «Афанасия», но вовремя придержала язык. У моей бабули было очень редкое, эксклюзивное, можно сказать, имя. Сейчас лучше соврать.
– Варваркина, – вырвалось у меня. – Э… Елена!
Губы Вероники раздвинула улыбка. Я поняла, что попала в точку и, чтобы закрепить успех, решила продемонстрировать свою осведомленность, а заодно польстить Веронике, похвалить ее бабку.
– Наш предок, Панкрат Варваркин, вроде дружил со Скавронской. Я о ней много слышала, знаю о чудесных лекарствах Софьи.
Вероника засмеялась.
– Начнем сначала. Вы кто? Зачем сюда пришли? Если за эликсиром, то сразу скажу: его не существует. Вот уж не думала, что сказки столь живучи.
– Какой эликсир? – растерялась я.
– Ладно вам прикидываться, – посерьезнела Вероника. – Еще хорошо, что на меня нарвались, мама вас матом послать могла. Правда, когда она была жива, люди к нам косяком тянулись. Бабушка, святая душа, всем помогала и денег не брала!
– Меня зовут Даша Васильева.
– Ага! Пришли заказать много вещей для дочери, – скривилась Скавронская. – Давайте начистоту.
– Но почему вы мне не верите?
Вероника разгладила рукой причудливо вышитую скатерть.
– Живи ваша бабушка на самом деле в Киряевке, она бы никогда не величала Софью «травницей», «знахаркой» и не хвалила бы ее. Скавронскую в деревне ненавидели, плевали ей вслед, хотя, когда припекало, мчались в лес и в ноги ведьме падали. По ночам к ней в избу шастали, просили лекарств, получали пузырьки, плакали, благодарили, а утром, если ее на дороге встречали, легко могли камень швырнуть. Вот так!
Собеседница отвела в сторону прядь тяжелых длинных волос, и я увидела на ее лице, чуть пониже виска, небольшой шрам.
– Антонина Полкина постаралась, – пояснила хозяйка, заметив мой взгляд – очень богомольная женщина, главная деревенская сплетница. Ее всегда звали молитвы читать, она их наизусть, думаю, несколько тысяч знает. Все с божьим именем делает. И кирпичом в меня, совсем малышку, перекрестясь, кинула. Хорошо, не точно в висок попала. Ух и рассвирепела тогда бабушка! Схватила меня в охапку, я кричу, кровь льется, а Полкина, видно, испугалась. Дело-то не шуточное – напала на ребенка на глазах у людей, за такое и срок навесить могут… Решила Антонина дело случайностью представить. Подошла к нам и причитает: «Господи, прости, Соня! Я же не нарочно! Не поняла, что это Ника у моего забора копошится, сослепу за лису ее приняла, у меня рыжая плутовка кур душит. Скорей веди внучку в избу, сейчас йодом царапину зальем». Ну просто смешно! Разве лиса днем в село рискнет пробраться? И на царапинку рана не походила, мне хирург требовался…
Бабушка, не сказав ни слова, подняла Веронику и ушла в свой дом. Но в деревне без устали обсуждали происшествие, и, несмотря на ненависть к Скавронской, общественное мнение осудило Антонину. Одно дело плевать вслед ведьме, другое – напасть на невинного ребенка. А поскольку работой Полкиной было чтение молитв в домах по разным поводам, она испугалась. Антонина изображала из себя знатока народных обрядов, ее звали на свадьбы, похороны, дни рождения… Хоть советские люди и считались поголовно атеистами, колхозники в глубине души оставались верующими, венчаться в церкви или заказывать заупокойную службу народ боялся, а пригласить Полкину было не опасно – она же не священник. И, в отличие от Софьи Скавронской, раздававшей свои травы бесплатно, Полкина брала за услуги хорошие деньги. Короче, опасаясь остаться без клиентуры, баба вечером принеслась к Скавронской, притащила Веронике дорогие шоколадные конфеты и заскулила:
– Люди злые, божьи заповеди забыли, обо всех по себе судят. Болтают, что я Вероничку убить хотела. Сонечка, неужели ты веришь в эту чепуху? Ну разве же я на грех способна? С богом живу, с молитвой на устах! Случайно это вышло, я кур спасала. Глаза ослабели, вот я и обозналась, Вероника ведь рыженькая, чисто лисичка. Не поднимай шума, прошу! Девочка, слава создателю, жива. Ну как мне без кур? Бедность горькая, в магазине мяса не купить…
Софья выслушала сетования лицедейки и спокойно ответила:
– К властям я не пойду. Да идти и не собиралась. Какой от них толк? Я от плохого зрения черника помогает, могу тебе сбор дать.
– Значит, мы подруги? – заликовала Антонина.
– Нет, – твердо ответила Скавронская, – дружбы с тобой заводить не стану. Но совет дам.