Легенда о трех мартышках

– Эй, эй, – закричал Дегтярев, – с ума сошла? Это же я!

Глава 16

– Куда ты исчез? – спросила я у полковника, когда тот наконец вошел в столовую.

– За пистолетом побежал, – ответил Александр Михайлович.

– Не слишком-то ты спешил назад, – укорила я приятеля.

Дегтярев засопел, и тут к действующим лицам присоединился Иван.

– Ох! Ёжкин кот, – почесал в затылке садовник, – че случилось?

– Не видишь? Стол упал! – налетела на супруга Ирка.

– А зачем? – спросил Иван.

Ко мне мигом вернулось отличное настроение, Иван мастер задавать вопросы, на которые практически не найти ответа. Зачем упал стол? Правда, гениально?

– Давайте его поднимать, – вздохнула Маша.

– Не, – протянул Иван, – тут бабы, то есть, простите, конечно, женщины, не помощницы. Пойду позову с охраны Гошу и Петьку, а вы спать ложитесь!

– Верно. Покиньте место происшествия, – велел Александр Михайлович, – а парни под моим мудрым руководством устранят последствия форс-мажора.

Иван втянул голову в плечи, я великолепно понимала, что садовнику не хочется попасть в подчинение Александру Михайловичу. На службе полковник незаменим, он обладает большим авторитетом и умеет быстро находить нестандартные решения трудных задач. Но в доме от него нет никакого проку, Дегтярев не принадлежит к категории рукастых мужчин, способных из пустых спичечных коробков сделать бегающий автомобиль. Но полковник уверен, что знает абсолютно все, поэтому без малейшего сомнения учит Ивана подрезать деревья, Ирку – гладить пододеяльники и даже иногда пытается поправить мое французское произношение.

– Иван! Ступай за парнями, – командовал Дегтярев, – Маша, уводи собак! Остальные спать!

Когда Ира убежала, я сказала приятелю:

– Завтра обязательно скажи во время завтрака, что под завалом обнаружили останки мутанта и отнесли их в мусорный бак за пределами поселка.

– Не уверен на сто процентов, что крыса еще там, – привычно стал спорить полковник.

– Даже если никого не найдешь, все равно скажи о смерти чудовища, – настаивала я.

– А какой смысл врать? – насупился Дегтярев.

– Ира напугана до полусмерти, пусть думает, что в доме безопасно.

– Ага! И вскоре она опять увидит зверушку, – скривился полковник.

– Надеюсь, грызун от испуга удрал навсегда! – протянула я.

– Он может появиться! – стоял на своем Александр Михайлович.

– Вот тогда и скажем, что это… ну… крысиный ребенок или муж, – рассердилась я, – сделай, как прошу!

– Хорошо, – отмахнулся приятель, – а сейчас уходи!

Добравшись до кровати, я откинула одеяло и увидела нечто толстое, серо-бежевое, устроившееся на простыне. У меня от ужаса пропал голос. Потом мозг обработал визуальную информацию, и сердце перестало колотиться с бешеной скоростью. Хучик!

– Значит, пока все обитатели дома сражаются с жутким существом, ты тихо кемаришь под пуховой перинкой, – укорила я мопса, устраиваясь на матрасе. Неожиданно ноги ощутили влагу, я села, увидела мокрое пятно и потрясла Хучика.

– Эй! Ты здоров?

Мопс сладко засопел, я наклонилась прямо к его морде и сердито спросила:

– Что у нас происходит? Мне теперь из-за твоей странной выходки предстоит менять белье. Ненавижу возиться с пододеяльниками и наволочками.

Хуч лениво поднял голову, похоже, он не испытывал ни малейшего раскаяния.

– А что у тебя под передними лапами? – изумилась я и вытащила кусок поролона, который при детальном изучении оказался остатками губки.

– Вот почему на матрасе лужа, – пробормотала я, – и ясно, куда подевалась вторая мочалка. Хуч, ты связался с плохой компанией! Чемп научил тебя залезать на стол, воровать конфеты и тырить из ванной губки. Что дальше? Ты вставишь себе золотой зуб и начнешь взламывать сейфы? Немедленно уходи из кровати, я не сплю с бандитами!

Хуч, не забыв прихватить недоеденного зайчика, кряхтя слез на пол. Я отняла у него губку, поменяла простыню и рухнула под одеяло. В следующий раз, когда кто-нибудь из подруг притащит на передержку представителя фауны, я первым делом поинтересуюсь, является ли зверушка победителем соревнований. Отныне всем чемпионам вход в Ложкино закрыт навсегда.

Около полудня, когда я уже выруливала на шоссе, которое должно было привести меня в деревеньку со странным названием Дураково-Бабкино, позвонил Фима.

– Извини, я вчера очень поздно вернулся, – зачастил он, – мама сказала, что ты меня искала, но в два часа ночи неудобно друзей беспокоить.