Смех и грех Ивана?царевича

Примерно через час в Капотню примчались Кирилл Алексеевич, Семен с женой и их верная домработница. Елизавета Матвеевна бросилась к дочери с вопросом:

— Что случилось?

— Иосиф, Иосиф… — словно безумная, все так же твердила Ксения. — Иосиф, Иосиф…

— Она только имя его бубнит, — прошептала Майя, — больше ничего не говорит.

— Ничего, сейчас скажет, — рассвирепела Елизавета и начала трясти дочь за плечи. — Немедленно отвечай, что тут произошло?

— Иосиф, Иосиф… — с отрешенным лицом продолжала бубнить Ксюша.

— Я давно стала замечать, что ко мне по субботам кто?то тайком заходит, — решила поделиться информацией Майя.

— Ах ты дрянь! — закричала Лиза и принялась отвешивать дочери пощечину за пощечиной. — Именно сейчас, когда Кирилл Алексеевич баллотируется в академики… — хлоп… — должен получить орден… — хлоп… — стать депутатом… — хлоп!.. — не дай бог, журналисты узнают… — хлоп!.. — мерзавка, измучила всех своими выходками…

На Ксюшу сыпались затрещины, Майя не знала, что ей делать, но тут в санузел втиснулась Надежда Васильевна и оттащила разъяренную мать от девочки. Еще через пару минут Кирилл Алексеевич взял Майю под руку, вывел во двор и усадил в свою машину. Затем, сказав: «Побудь?ка тут недолго», вернулся в квартиру.

Ждать в автомобиле Майе пришлось около получаса. Потом пришла Елизавета, молча села за руль, так же, не произнося ни слова, доехала до усадьбы и только там выдавила из себя, не глядя на пассажирку:

— Спасибо, что не подняла шум.

— Уж не дура, — ответила бывшая любовница Семена.

На ночь Лапину устроили в одной из гостевых комнат. Утром Надежда Васильевна привела дочь в кабинет хозяина.

Кирилл Алексеевич был уже стар (вскоре после этих событий он скончался от инфаркта), но Майя до дрожи в коленях еще с того дня, когда ее с позором прогнали из горничных, боялась Винивитинова?старшего, поэтому у нее буквально подкашивались ноги.

— Садись, дружочек, — ласково предложил ей патриарх. — И прими нашу благодарность, ты доказала, что являешься верным другом.

— Пожалуйста, — прошептала Майя, которая в присутствии Кирилла Алексеевича вновь почувствовала себя восемнадцатилетней беременной дурочкой. — Для вас что угодно.

— Очень правильные слова, дружок, — одобрил старик. — Мы тут посоветовались и решили тебе помочь. Если люди в добрых отношениях, они должны друг друга поддерживать. Ведь так?

Майю заколотило в ознобе, а Кирилл Алексеевич вещал дальше:

— Тебя возьмут на работу в крупную фирму на должность старшей уборщицы. Оклад очень хороший, соцпакет, талоны на бесплатный обед и возможность профессионального роста. Будешь исправно трудиться, дорастешь до завхоза, поставишь швабру в угол, станешь другими руководить. Тебе понравится. Но у нас у всех к тебе просьба. Никогда никому не рассказывай, что вчера произошло. Договорились? Квартира твоя убрана, постельные принадлежности куплены новые, забудь о случившемся.

— А кто ходил ко мне по субботам? — заикнулась Майя.

— Не стоит проявлять излишнее любопытство, оно не украшает человека, — поморщился Кирилл Алексеевич. — Надежда Васильевна отвезет тебя домой. И вот еще, дружочек, держи.

Поднявшись со стула, Майя взяла протянутые ей деньги.

— Хотели приобрести тебе в благодарность подарок, но не знали, что купить, — подала голос присутствовавшая в кабинете Елизавета. — Походи по магазинам сама…

Моя пассажирка примолкла, а я тут же спросил:

— Почему вы решили, что Ксения убила Иосифа?

Лапина издала звук, похожий на хрюканье:

— Разумом рассудила, память напрягла. Вспомнила, например, как мать один раз сказанула: «Иосиф очень Ксении нравится, она так на него смотрит, что сразу видно — влюблена. Йося тоже к девушке неравнодушен. Из них может получиться хорошая пара». А я ей тогда ответила: «Мечтать не вредно. Только никогда Винивитиновы с домработницей не породнятся. Не надейся, что ты у них в кресле дорогой гостьей сядешь. Мы черные, они белые. Может, Ксюха с Йосей и закрутят роман, но мужа ей родня из своих подберет». Это первое, что мне на ум взбрело. Затем я себя спросила: чего вдруг Иосиф ко мне приходил? Мать детей отняла, меня выселила из своей квартиры хрен знает куда. Все сделала, чтоб нас с дочкой и сыном рассорить, и добилась своего. Катька с Йоськой в Капотне ни разу не показывались. Я часто болею, в клинику попадаю, они мне хоть бутылку воды принесли? Не?а. Я им чужая. Ну да и мне паскуды не нужны, зачем спиногрызов, которые на мать с высокой колокольни наплевали, любить? Не хотят со мной знаться, и не надо… А тут вдруг Иосиф с тортом явился. Во дела! И расспрашивал о работе, когда она заканчивается, во сколько я возвращаюсь. Ну и докумекала я в конце концов: им с Ксюхой негде было сексом заняться. У нее дома родители, у него — бабка с сестрой. Квартирку снять — платить надо. А откуда лавэ взять? Оба не работают еще, в школу ходят. Вот Йоська и допер: мать родная, им брошенная, целыми днями пашет, ее однушка свободная стоит. Заколка в ванной Ксюхина, и конфеты она жрала, и мирамистин в туалет лила, подстилка малолетняя. Убила моего сыночка насмерть!