Дантисты тоже плачут

– Есть способ получше, – предложила сообразительная Маня и завопила: – Банди, сюда!

Мирно спавший во время всей этой катавасии пит быстренько подбежал на зов. Маня ткнула его мордой в Кешкин гипс:

– Давай ешь быстро!

Всеядный, вечно голодный Банди принялся самозабвенно орудовать языком. Услышав чавк, откуда ни возьмись принеслись Снап, Жюли и Хучик. Снап принялся помогать товарищу, Федор Иванович с женушкой подлизывали вкусные капли с ковра. В мгновение ока следы кетчупа исчезли.

– Где он так надрался? – спросила Наталья.

Не успела она закрыть рот, как прозвучал жуткий хруст. Аркадий ойкнул, и на наших изумленных глазах гипс распался. Это Снап и Банди, слизавшие кетчуп, решили доесть вкусную штучку до конца и принялись грызть повязку.

Я кинулась набирать номер хирурга, Наталья, чертыхаясь, отгоняла собак от лакомых кусочков. Новицкий хохотал как ненормальный. Марта Игоревна прикалывала вновь обретенную драгоценность. Зайка с Марусей в голос причитали над несчастным Аркадием.

– Да замолчите наконец, – закричала я, – ничего не слышно!

Все разом заткнулись. В наступившей тишине опять послышались жуткие звуки: это Хучика тошнило прямо на Левкины ботинки.

Глава 34

Михайлова позвонила через неделю, и я поехала домой к Лиде. Аврора хорошо знала свое дело. В маленькой, довольно грязноватой квартирке стало чисто, исчез омерзительный запах. Больная лежала на сверкающем белизной белье и выглядела довольной. Очевидно, ее недавно покормили, потому что в комнате витал приятный аромат свежемолотого кофе.

– А теперь, – ласково пропела сиделка, – мы хорошенько отдохнем, поспим и дадим мне спокойно поговорить с вашей племянницей.

– Она мне не племянница, – прокаркала старуха.

– Хорошо, хорошо, – проговорила Аврора, закрывая дверь, – как хотите.

Мы уселись в маленькой пеналообразной кухне. Михайлова неодобрительно посмотрела на мои сигареты и произнесла:

– Доктор Невзоров обследовал больную.

– Как? – изумилась я. – Зачем?

– Надо же иметь объективную картину состояния здоровья, – изумилась, в свою очередь, сиделка. – Как же иначе вы хотите устроить эвтаназию? Мы беремся за дело только в безнадежных случаях, чтобы облегчить страдания больных и муки родственников.

От ужаса осознанного у меня по спине побежала горячая волна, волосы даже на ногах встали дыбом. Эвтаназия! Так вот чем зарабатывала Роза Седых такие хорошие деньги. Да доктор Невзоров просто убийца!

За крупную сумму он рекомендует родственникам безнадежно больных людей специальную медсестру. Паралитик, страдающий болезнью Паркинсона, может жить годами! Эдуард Петров, обездвиженный после пункции, Наталья Бернстайн, впавшая в маразм, Антонина Ромова, слегшая в результате инсульта, – все они имели здоровое сердце, хорошее материальное состояние и нетерпеливых родственников.

Итак, доктор Невзоров навещал больных, потом в доме поселялась милая сиделка, и примерно через месяц все заканчивалось, к обоюдному удовольствию. Близкие освобождались от забот, получали наследство и свободу, медики – солидный куш. Скорее всего с врачом договаривался кто-то один. У Петровых, наверное, жена. Вряд ли дочка дала бы мне адрес Розы Седых, если бы была в курсе дела. Скольким несчастным помогли отправиться на тот свет преступники? В дневнике Нади стояло только три фамилии.

Скорей всего негодяи, воспользовавшиеся услугами убийц, становились объектами шантажа Надьки. Понятно, почему алкоголичка не брала денег с Розы: женщины работали сообща. Выглядело все, наверное, так.

Роза Седых помогает Петровой избавиться от мужа и сообщает координаты дамы Наде. Через несколько месяцев после похорон к безутешной вдове является шантажистка и требует денег, грозя сообщить обо всем в милицию. Бедной Петровой некуда деваться, и она начинает платить. Точно так же поступили с Бернстайнами и Ромовыми. Тут Надя умирает от рака. Жертвы облегченно вздыхают, но ненадолго.

Роза не хочет упускать деньги и уже сама начинает заниматься шантажом.

Гамма чувств, игравшая на моем лице, изумила Аврору, и она спросила:

– Вы чем-то недовольны?

– Боюсь, доктор Невзоров не совсем правильно истолковал мой визит. Речь не идет об эвтаназии. Просто требовалась сиделка, чтобы приглядеть месяц за тяжелой больной.

Аврора слегка нахмурилась, потом быстро проговорила:

– О чем вы говорите? Разве я могу причинить вред пациенту? Это вещь подсудная. Думаю, лучше вообще уйти прямо сейчас во избежание недоразумений.