Дантисты тоже плачут

Я принялась успокаивать благородную медсестру. В конце концов мы договорились, что медсестра поработает месяц за тройную плату. Как говаривала бабушка, «за любопытство приходится расплачиваться».

Вечером в гостиной у меня все валилось из рук. Плохо быть бедной, а богатой просто опасно.

– Скажи, Кешка, – не выдержала я наконец, – ты меня любишь?

Сын оторвался от газеты и сообщил, что если я заболела, то следует выпить чай с медом и лечь в кровать; на крайний случай в аптечке есть аспирин.

– Ну все-таки, – продолжала я допытываться, – предположим, тьфу-тьфу, конечно, у меня руки-ноги поотнимались, что делать будешь?

– А язык? – осведомился Аркадий. – Язык тоже отнимется? Если онемеешь, так и быть, стану лечить. А если будешь по-прежнему нести чушь, просто утоплю. Даже камень привязывать не надо – ручки-ножки не шевелятся, пойдешь ко дну как миленькая!

Ну что сказать на подобное заявление? Я вздохнула и решила выяснить у будущего юриста кое-какие профессиональные вопросы.

– Если человек умер, когда родственники могут получить наследство?

Аркадий зашвырнул газету на диван.

– Мать, надоело, мне с тобой еще лет сорок мучиться, нечего о смерти вздыхать!

Тут уже возмутилась я:

– Как сорок лет? Я не собираюсь так рано умирать. Дедушка по материнской линии дожил до ста пятнадцати лет, бабушка проскрипела до ста девяти, а ты меня поскорей закопать хочешь?

Кеша безнадежно замахал руками:

– Тебе делать нечего, да? Пойди съезди куда-нибудь, в «Макдоналдс», например, слопай обожаемый мерзкий гамбургер, а я почитаю спокойненько. Только-только все из дома убрались, так ты цепляться стала.

– Скажи, где можно получить сведения о банковском счете, о поступлениях и тратах?

– В банке, конечно. Только там крепко берегут тайны клиентов и ничего не расскажут.

Я задумалась. Во-первых, надо проверить финансовое положение Розы Седых, во-вторых, узнать, что за женщина приходила на встречу с ней в кафе «Резонанс». Второе показалось легче первого, и я пошла искать в телефонной книжке адрес.

Кафе оказалось в Марьиной Роще. Маленькая дешевая забегаловка, битком набитая галдевшими подростками. Шум стоял адский, ревел музыкальный автомат, в воздухе плыл характерный сладкий запах: кто-то курил косячок с травкой. На столиках, покрытых липкими клеенками, громоздились рюмки с дешевым вином. В углу у окна сидел на полу парнишка в грязных джинсах и меланхолично играл на флейте. Перед ним, изображая змею, извивалась девчонка лет четырнадцати. Я в своем белом пальто и модной шляпке выглядела в этой обстановке, как кусок стекла в масле.

Меланхоличная барменша, по виду чуть старше посетителей, равнодушно протирала бокалы. Я бодрым шагом подобралась к стойке и радостным голосом произнесла:

– Московское радиовещание, – вытащила удостоверение и бросила его между стаканами.

– Ну?.. – вяло отреагировала собеседница.

– Проводим конкурс. Сейчас назову приметы женщины, если узнаете ее и сможете рассказать, с кем она здесь встречалась, получите сто долларов.

Пластинка закончилась, автомат замолчал, и мой голос неожиданно разнесся по всему зальчику.

– А чего, давай, – оживилась снулая девица.

Я принялась описывать Розу Седых. Барменша только качала головой.

– Вот черт, не помню. Здесь столько всяких ходит, целый день толпа!

– А если вспомню, мне дадут сто долларов? – подал из угла голос флейтист.

– Конечно, – обрадовалась я.

– Видел ее здесь часто. Всегда приходила первая и садилась там, – парень ткнул пальцем в темный угол возле туалета, – а уже потом другая являлась. Высокая блондинка, ухоженная, глаза огромные. Последний раз на ней такое пальто было зеленое и шляпка-таблетка. Даже знаю, как ее звали.

– Как?

– Нелли.

– Откуда такая точность – и пальто запомнил, и имя?

– Я художник, – гордо оповестил парнишка. – Играю тут просто для заработка. Глаз-алмаз. А имя запомнил потому, что тетки эти чуть не передрались. Неужели не помнишь? – обратился он к барменше. – Ты еще ей налить отказалась?

Официантка наморщила лоб:

– Точно.

Тут кто-то вновь опустил монетку, и проклятый автомат начал изрыгать тяжелый рок.

– Послушай, – обратилась я к парню, – хочешь перекусить?

Он обрадовался, и мы переместились в другое кафе, где волшебным образом отсутствовали посетители. Пока голодный мальчишка запихивал в рот яичницу, я закурила, открыла кошелек, достала сто долларов и положила на стол. Юноша оживился.