Хобби гадкого утенка

– Так ваши, вчера!

– Можете назвать кого-то из друзей хозяев?

– Так не знаю!

– Как это не знаете?

– А не ходил никто!

– А родственники?

Марийка долго и сосредоточенно чесала босую пятку о пол, потом выдавила:

– Так у Михаила Юрьевича все померли, а у Елены Сергеевна и не было никого.

– Как не было, – хмыкнула я, – не в капусте же ее нашли!

– Не, – протянула Марийка, – в детдоме!

– Откуда ты знаешь? – удивилась я.

– Щас, – крикнула она и убежала.

Я осталась стоять посреди просторной, роскошно обставленной комнаты. Красиво, но немного мрачно. Темно-синие обои, такого же цвета шторы и ковер, даже люстра была украшена висюльками синего колера. Издали казалось, что из потолка вниз свисает дерево, увешанное спелыми сливами. Скорей всего у Каюровых не было никаких материальных проблем. Обстановка выглядела новой и, вероятно, стоила немало денег.

– Вот, – прокричала слегка запыхавшаяся Мария и сунула мне в руки конверт, – вот, бачьте! Аккурат двадцатого сентября пришло!

Я вытащила небольшой листок и прочитала не слишком четкие буквы: «Уважаемая Елена Сергеевна Артюхина! Детский дом № 297 приглашает вас на встречу выпускников, посвященную 50-летию нашего интерната. Праздник состоится 1 октября, в 12 часов дня по адресу: Большая Наливковская улица, дом 7. Совет учеников».

– Она это письмо прочитала и засмеялась, – словоохотливо поясняла Марийка, – никуда, сказала, не пойду, станут денег просить, а мне им давать не хочется, там одни воры сидят!

Разговор происходил за завтраком. Марийка как раз подавала кофе. Михаил одобрил жену:

– Правильно, нечего голодранцам помогать.

Лена кивнула. Потом Каюров ушел, а жена, очевидно, ощущая некоторое неудобство, неожиданно обратилась к Марийке:

– Стоит только чуть-чуть встать на ноги, как мигом просители набегают: этому дай, тому помоги… Между прочим, нам с мужем никто особенно плечо не подставлял. У Миши родители рано скончались, а у меня их и не было.

– Как это? – удивилась прислуга. – Отец с матерью у каждого есть!

– Только не у меня, – спокойно пояснила Лена, – я – подкидыш, на вокзале нашли, под скамейкой, и сдали в приют!

Марийка не нашлась что ответить.

Я взяла приглашение и поехала домой. В голове было пусто, ничего конструктивного я придумать не могла.

Ни Аркадия, ни Зайки на месте не оказалось. Вспомнив, что сегодня среда, и сообразив, что Кеша скорей всего отправился за сестрой в Ветеринарную академию, я вошла в гостиную и застала там удивительную картину.

На диване, в горе одеял и подушек, словно бухарские эмиры, возлежали Снап и Банди. Но это вообще-то было не так странно, наши собаки частенько валяются в креслах и на лежанках. Изумляло иное.

Вчера, например, Севка, завидя Хучика, мигом обвесился соплями, расчихался и категорично потребовал:

– Пусть собаки ходят только по второму этажу, иначе у меня случится отек Квинке!

Делать было нечего, пришлось загонять псов наверх. Но сегодня ситуация изменилась самым кардинальным образом.

Рядом со Снапом и Банди сидели Севка и Тузик. Нос держал в руках литровое ведерко с паштетом, Лазарев шуршал тонкими, хрупкими крекерами. Через секунду я поняла, чем занимается «сладкая парочка». Тузик брал у Севки печенье, намазывал его деликатесной печенкой и засовывал в разверстые пасти пита и ротвейлера. Здесь же, на ковре, мерно мели хвостами Черри и Жюли. Иногда Тузик протягивал угощенье и пуделихе с йоркширской терьерихой.

– Хорошие собачки, – сюсюкал Севка.

– Храбрые мальчики, – вторил Тузик. – Как он бросился меня спасать! – восхищался парфюмер, наглаживая Банди.

– Мы бы с тобой утонули, – подхватил Нос.

Груда одеял зашевелилась, и на свет выбрался Хучик.

– Котеночек! – умилился Тузик и мигом запихнул в рот мопса большой шматок паштета.

Я перевела взгляд на журнальный столик, увидела там пустую коробку из-под сыра камамбер, обертки от крабовых палочек, пакеты от соленых орешков и поняла, что пир длится давно.

Вопль возмущения вырвался из моей груди:

– Что вы делаете?!

Мужчины разом обернулись к двери, собаки же при виде любимой хозяйки даже и ухом не повели. Скорей всего они просто опьянели от невероятного количества страшно вкусной, но совершенно недозволенной им еды.

– Мы кормим наших спасателей, – спокойно ответил Севка.

– Немедленно прекратите! Им нельзя столько есть, тем более такие деликатесы! Да они заболеют!