Я научила женщин говорить

Ленинград

«Мне ни к чему одические рати...»

• Мне ни к чему одические рати
• И прелесть элегических затей.
• По мне, в стихах все быть должно некстати,
• Не так, как у людей.

• Когда б вы знали, из какого сора
• Растут стихи, не ведая стыда,
• Как желтый одуванчик у забора,
• Как лопухи и лебеда.

• Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
• Таинственная плесень на стене...
• И стих уже звучит, задорен, нежен,
• На радость вам и мне.

21 января 1940

«– Л. Я., поедемте в Детское. Литфонд хочет, чтобы я ехала в Детское.

– Они вам сейчас предлагают?

– Сейчас! Когда угодно! Они просто выживают меня отсюда. А я не знаю...

– Поезжайте непременно. Главное, вы отдохнете от всяких этих домашних забот.

– Знаете, я так мало забочусь...

– Все-таки надо каждый день печку топить.

– Печка это не забота, это развлечение. Вот еда... Но в конце концов Таня Смирнова обыкновенно что-то такое мне приносит с рынка. Я что-то ем.

– В Детском, в бывшем доме Толстого очень хорошо.

– Наконец догадались, что для отдыха человеку нужна отдельная комната.

– Об этом пока не догадались. Дело в том, что там не Дом отдыха, а...

– Да, Дом творчества. Между прочим, я почти все «Anno Domini» написала в санатории, где нас было пять в одной комнате.

– Пожалуйста, никому не рассказывайте об этом.

– Нет, нет. Я понимаю. Это может внушить вредные мысли... Из Москвы пришло извещение – три тысячи от Литфонда.

– Давно бы так.

– Вы думаете? Знаете, я прихожу к заключению, что деньги совершенно излишняя вещь. Я лежу дома, одна, и чувствую, что деньги мне не нужны. Для них я чувствую себя слишком плохо.

– Анна Андреевна, а что с книгой?

– Моей?

– Да.

– Ничего не знаю. Шварц говорил мне, что она печатается.

– Как? Печатается! Это ведь страшно важно! Что же будет...

– Ничего не будет. Будет то, что всегда. Подержат три года, потом вернут. Просят, потом почему-то пугаются. Они каждый раз забывают, что это такое».

Лидия Гинзбург. «Разговоры с Ахматовой» (из записных книжек)

Клеопатра

• Александрийские чертоги
• Покрыла сладостная тень.

Пушкин

• Уже целовала Антония мертвые губы,
• Уже на коленях пред Августом слезы лила...
• И предали слуги. Грохочут победные трубы
• Под римским орлом, и вечерняя стелется мгла.
• И входит последний плененный ее красотою,
• Высокий и статный, и шепчет в смятении он:
• «Тебя – как рабыню... в триумфе пошлет пред собою...»
• Но шеи лебяжьей все так же спокоен наклон.
• А завтра детей закуют. О, как мало осталось
• Ей дела на свете – еще с мужиком пошутить
• И черную змейку, как будто прощальную жалость,
• На смуглую грудь равнодушной рукой положить.

7 февраля 1940

Фонтанный Дом

Лидия Чуковская пишет о сомнениях Ахматовой по поводу концовки этого стихотворения:

« – Вы знаете,– начала она озабоченно,– уже двое людей мне сказали, что «пошутить» – нехорошо. Как думаете вы?

– Чепуха,– сказала я.– Ведь это «Клеопатра» не ложноклассическая, а настоящая. Читали бы тогда Майкова, что ли…

– Да, да, именно Майкова. Так я им и скажу! Все забыли Шекспира. А моя «Клеопатра» очень близка к шекспировскому тексту. Я прочитаю Лозинскому, он мне скажет правду. Он отлично знает Шекспира.

– Я читала «Клеопатру» Борису Михайловичу (Эйхенбауму.– Прим. Л. Ч.) – он не возражал против «пошутить». Но он сказал такое, что я шла домой, как убитая: «последний классик». Я очень боюсь, когда так говорят…» (Чуковская Л. К. Записки об Анне Ахматовой.).

Маяковский в 1913 году

• Я тебя в твоей не знала славе,
• Помню только бурный твой рассвет,
• Но, быть может, я сегодня вправе
• Вспомнить день тех отдаленных лет.
• Как в стихах твоих крепчали звуки,
• Новые роились голоса...
• Не ленились молодые руки,
• Грозные ты возводил леса.
• Всё, чего касался ты, казалось
• Не таким, как было до тех пор,
• То, что разрушал ты, – разрушалось,
• В каждом слове бился приговор.
• Одинок и часто недоволен,
• С нетерпеньем торопил судьбу,
• Знал, что скоро выйдешь весел, волен
• На свою великую борьбу.
• И уже отзывный гул прилива
• Слышался, когда ты нам читал,
• Дождь косил свои глаза гневливо,
• С городом ты в буйный спор вступал.
• И еще не слышанное имя
• Молнией влетело в душный зал,
• Чтобы ныне, всей страной хранимо,
• Зазвучать, как боевой сигнал.

3—10 марта 1940