Закон трех отрицаний

Сунув в один карман теплой вязаной кофты мобильник, в другой – трубку от стационарного телефона, она начала восхождение на свою Фудзияму. Если ей кто-нибудь позвонит, пока она находится на лестнице, то ответа в ближайшее время не дождется, если не взять с собой обе трубки. Ух, какая она стала предусмотрительная!

Ну вот и последняя ступенька на пути вверх, теперь можно отдышаться и посидеть в одной из комнат. В воскресенье Настя сидела в детской – самой ближней к лестнице. Сегодня она решила увеличить нагрузку и, несмотря на обжигающую боль, протащить себя до дальней комнаты, которая была чем-то вроде гостевой спальни пополам с кабинетом. Там стоял рабочий стол с компьютером, были полки для книг и кассет, телевизор и большой диван, раскладывающийся в двухспальное ложе. Десять минут на отдых – невероятный прогресс по сравнению с получасом в воскресенье – и в обратный путь. Мимо хозяйской спальни, мимо хозяйского санузла (гостевой, которым пользовалась Настя, находится на первом этаже), мимо детской – и к ненавистной лестнице. Нет, нельзя так думать, это неправильно. Лестница чудесная, прекрасная, просто отличная лестница, самая лучшая на свете. Чем труднее по ней ходить, тем больше нагрузка на ноги, следовательно, тем эффективнее упражнение, тем ближе выздоровление. Будь благодарен всему, что тебя окружает. Даже если это всего лишь крутая узкая винтовая лестница, на которой ничего не стоит шею свернуть. Спасибо тебе, лестница, за то, что ты такая, я тебя люблю. Спасибо теплотрассе за то, что на ней случилась авария, потому что благодаря ей я теперь знаю, как это здорово – сидеть перед горящим камином и смотреть на огонь. Спасибо тебе, нога, за то, что ты сломалась, иначе мне в голову могли бы никогда не прийти те мысли, которые пришли. Я учусь быть благодарной всему, что со мной происходит и меня окружает…

Уф-ф! Все. Первый этаж. Настя взмокла от усилий и боли, ей стало душно. Она дошла до окна, распахнула его, несколько раз глубоко втянула в себя сырой холодный воздух. Ей сразу стало легче, сердце забилось ровнее. Спасибо тебе, осень, за то, что ты осень и у тебя такой холодный влажный воздух, а не сплошная летняя пыльная духота. Будь благодарной всему…

Телефон. В первый момент Настя даже не сообразила, в каком кармане звенит, засуетилась, попеременно вытаскивая то мобильник, то радиотрубку и бестолково нажимая кнопки.

– Это я, Настя Пална, – послышался усталый голос Сережи Зарубина. – Ты еще не спишь? Извини, что поздно.

– Ничего, нормально. – Она отошла от окна и присела в кресло. – Рассказывай.

– Да нечего особенно рассказывать, багаевских ребят трясем. Их, как ты понимаешь, много, нас – мало, так что все в рабочем режиме. Пока ничего не вытрясли.

– Селуянов тебе звонил?

– Звонил.

– А ты что?

– Ну а что я? Я маленький добрый мальчик, отдал ему все, что у меня было по Кабалкиной. Мне не жалко, пусть пользуется, мне эта многодетная мать больше не нужна. У меня теперь совесть спокойна.

– В каком смысле?

– Ну, я же все смотрел, как она дергается, нервничает, и думал, что она Волкову покрывает, поэтому врет мне. Ни одному ее слову не верил. А теперь понятно, отчего она такая психованная. Стало быть, ее показаниям насчет Волковой вполне можно доверять.

– Все-таки занятно получится, если она окажется связанной с убийством Аничковой. Редчайшее совпадение. Ну что ты такой кислый, Сережа? Порадовался бы за товарища.

– Я не кислый, – вздохнул в трубку Зарубин. – Я горем убитый.

– Что-то случилось? – заботливо спросила Настя.

– Ага. С Гулей поссорился. Теперь она отказывается выходить за меня замуж. Вот ведь козел же я! Еще год назад твердо решил сделать ей предложение и почти сделал, довел бы тогда дело до конца – сейчас были бы женаты, и никуда бы Гулька от меня не делась.

– Она и так никуда не денется, – успокоила его Настя. – Ты же сокровище, Сержик, таких, как ты, делают раз в сто лет, и Гуля твоя это прекрасно понимает.

– Думаешь? – с сомнением спросил он.

– Точно тебе говорю. Поверь мне, я старая и мудрая черепаха Тортила. Все обойдется, и вы помиритесь, вот увидишь.

Настя снова сунула трубку в карман, вытянула ноги и положила расслабленные руки на мягкие подлокотники. Господи, как же хорошо! Какая тишина, покой, прохлада…

Ей показалось? Или под окном что-то влажно прошуршало? Крыса? Бродячая кошка? Или человек?