Святыня

Она покачала головой:

– К тому времени, когда он умрет, кое-чего, необходимого мне, может там уже не оказаться. А тут – стоит мне быстро проникнуть домой в вечер, в который, как мне известно, отца там не будет, и все в порядке – я буду свободна.

– Как вы узнали, что его не будет дома?

– Завтра вечером состоится ежегодное собрание акционеров крупнейшей из отцовских компаний «Консолидейтед петролеум». Собрание это регулярно проводится в зале «Гарвард-клуба» на Федерал-стрит в один и тот же день и час, неизменно, что бы ни случилось.

– Зачем ему это? Все равно на будущий год он присутствовать там не сможет.

Она поставила чашку с кофе на тумбочку и откинулась на спинку кресла.

– Вы все еще не поняли, что такое мой отец, не правда ли?

– Нет, мисс Стоун, наверное, не понял.

Она кивнула, потом рассеянно сняла указательным пальцем бусинку воды с левой лодыжки.

– Мой отец в глубине души не верит, что умрет. А если и верит, то надеется использовать все оставшиеся у него ресурсы и купить себе бессмертие. Он главный акционер более чем двадцати корпораций. Распечатка его подробного портфолио с перечислением всех его доходов в одних только Соединенных Штатах будет толще телефонной книги абонентов Мексико-Сити.

– То есть внушительная толщина, – сказал я.

На мгновение нефритово-зеленые глаза сверкнули, что-то промелькнуло в них, потом исчезло.

– Да, – сказала она с мягкой улыбкой. – Это так. И последние оставшиеся ему месяцы он потратит на то, чтобы получить доказательства, что все и каждая из этих корпораций создаст фонды его имени и увековечит его – в названиях библиотек, научных лабораторий, общественных парков, всюду, где только возможно.

– Ну а если он умирает, как сможет он узнать, будет ли выполнена вся эта работа по его увековечиванию?

– Дэнни, – сказала она.

– Дэнни? – переспросил я.

Чуть приоткрыв губы, она потянулась за кофейной чашкой.

– Дэниел Гриффин, личный адвокат отца.

– А-а... – сказал я. – Даже я и то о нем слышал.

– Может быть, единственный из всех адвокатов более могущественный, чем ваш, Патрик.

Впервые с ее губ слетело мое имя, и меня охватило смущение от того, как это было мне неожиданно приятно – словно теплая рука прижалась к сердцу.

– Откуда вы знаете, кто мой адвокат?

– Джей однажды рассказывал мне о вас.

– Правда?

– Почти час говорил однажды ночью. Он видел в вас младшего брата, которого никогда не имел. Сказал, что вы единственный человек в мире, которому он по-настоящему доверяет. Сказал, что если с ним когда-нибудь что-нибудь случится, то пусть я обращусь к вам.

Передо мной вдруг вспыхнуло видение – Джей напротив меня за столиком «Амброзии» на Хантингтон-стрит, в тот последний раз, когда мы с ним общались прилюдно. Джей смеется, держа наманикюренными пальцами стаканчик толстого стекла, наполовину наполненный джином, безукоризненно уложенные волосы бросают тень на стакан, и все в нем излучает уверенность человека, не упомнящего случая, чтобы он менял свои решения или изменял себе. А потом новое видение – его тело, выловленное в заливе Тампа, – вспухшая, как будто выбеленная кожа, закрытые глаза, вид четырнадцатилетнего мальчика.

– Я любил Джея, – сказал я и, не успев сказать, подумал: «Зачем я это говорю? Может быть, потому, что это было правдой? А может быть, из желания увидеть реакцию Дезире?»

– Как и я, – сказала она и закрыла глаза. Когда она их открыла, глаза были мокрыми. – И вас он любил. Он сказал, что вы человек, достойный доверия. Что самые разные люди из самых различных кругов вам доверяют полностью. И тогда же он мне сказал, что Чезвик Хартман на вас работает бесплатно, не беря с вас денег.

– Так что вы хотите от меня, мисс Стоун?

– Дезире, – сказала она. – Пожалуйста.

– Дезире, – сказал я.

– Я хочу попросить вас завтра вечером подстраховать меня. Джулиан скорее всего будет с отцом, когда тот отправится на Федерал-стрит № 1, но вдруг что-нибудь выйдет не так.

– Вы знаете, как отключить сигнализацию?

– Если только он не поменял ее, что маловероятно. Он не ожидает от меня столь самоубийственного поступка.

– А эти... фамильные ценности, – сказал я, не найдя более подходящего определения, – они стоят того, чтобы из-за них так рисковать?

Она опять наклонилась вперед и обхватила руками лодыжки.

– Незадолго до гибели мама написала воспоминания. Описала свое детство в Гватемале, рассказала об отце и матери, о сестрах и братьях, родных, никогда мной не виденных, о которых я и слыхом не слыхивала. Воспоминания оканчивались днем приезда моего отца в их городок. Воспоминания эти не содержат ничего особенно важного, но перед смертью она передала их мне. Я их спрятала, и теперь мне невыносима мысль, что они все еще в доме и их обязательно найдут. А если отец найдет их, он их уничтожит. А с ними уйдет и последнее, что осталось от мамы. – Она встретилась со мной глазами. – Вы поможете мне, Патрик?