Третье царство

После встречи у ручья с бездушным человеком, который жаждал сожрать их заживо, Ричард долго не мог уснуть ночью, жалея, что не убьет этого монстра еще раз.

Саманта тоже выглядела уставшей. Прошлой ночью, а затем и весь следующий день, пока они пробирались по девственному лесу в Темных Землях, девушка была необычайно тиха. Когда Ричард спросил, все ли с ней в порядке, она ответила, что расстроена сказанными ей в глаза этим злым человеком слов, хотевшего сожрать ее теплую плоть и выпить всю кровь, а потом еще и душу заполучить.

Хотя Ричард полагал, что ее, видимо, больше беспокоят остальные полулюди с такими же безумными убеждениями, которые убили ее отца и, вероятно, держат в плену мать.

Во всяком случае, Ричард верил в то, что ее все еще держат в плену, а не убили. Как и в то, что Зедд, Никки, Кара, Бенджамин и остальные солдаты живы. Он знал, что тусклый лучик надежды еще светит. Попасть в руки столь беспощадным каннибалам, должно быть, ужасно, и Ричард постоянно чувствовал страх за друзей. И этот страх заставлял его бежать настолько быстро, насколько возможно.

Желая спасти своих друзей — всех, кого любит и о ком заботится, — он в глубине души знал, что единственный способ сохранить Кэлен жизнь — доставить ее в сдерживающее поле в Народном дворце вместе с Зеддом и Никки, чтобы они убрали прикосновение смерти, оставленное Лесной девой.

Ричард осмотрелся и заметил, что лес погружается во тьму, хотя было чуть позже полудня — недостаточно поздно, чтобы начало смеркаться. Иногда он поднимал голову, но сквозь плотный купол из крон деревьев не проглядывалось небо, поэтому не мог сказать, собирается ли пойти дождь. И при этом он согрелся, несмотря на холодный туман.

Ричард двигался по узкой заболоченной низине, когда почувствовал сильную усталость и опустился на колено. Обессиленному, ему казалось, что он больше не сделает и шага. Он должен остановиться, чтобы немного отдохнуть.

— Магистр Рал, что случилось? — спросила Саманта, бросившись к нему.

Ричард глубоко вдохнул, опустив голову.

— Я устал, вот и все. — Он отмахнулся. — Пустяк. Просто сказываются тяжелая дорога и плохой сон...

Саманта приложила маленькую руку к его лбу.

— У вас лихорадка.

Он вовсе не удивился.

— Похоже на то.

Одну руку она положила на его плечо, а другой указала на камень.

— Присядьте сюда на минуту.

Он оглянулся и сел на указанный камень, покрытый листвой. Саманта встала перед Ричардом, их лица оказались почти на одном уровне. Девушка прижала кончики пальцев к его вискам, и он почувствовал несильное, но знакомое покалывание от магии.

— Это тьма в вас, — негромко произнесла Саманта, наконец убрав руки за спину. — Прикосновение смерти. Как и у Матери-Исповедницы. Такое же темное зло, жаждущее заполучить вас обоих. Как я и думала, положение только ухудшается.

— Ты права, — кивнув, сказал Ричард. — Можно что-нибудь сделать?

Она медлила с ответом.

— Сожалею, Магистр Рал. Я сделала все, что могла. Хотелось бы знать больше об исцелении и о других способах помочь, но я не знаю. Думаю, теперь лишь ваш дедушка в силах помочь.

— А если ты будешь не исцелять при помощи дара, а придавать мне сил?

Она опять задумалась, а потом прижала кончики пальцев к его вискам. Ричард снова почувствовал теплое покалывание от дара. Он слышал пение птиц вдалеке и чувствовал влажное прикосновение ветра на лице. Ощущал внутри теплый свет магии и знакомое замедление времени.

Саманта убрала руки.

— Помогло?

Ричард поднялся и подвигал руками, стараясь понять, стало лучше или нет. По крайней мере, теперь он мог стоять.

— Думаю, помогло. Чувствую себя лучше, благодарю.

— Сожалею, что не могу сделать большего, Магистр Рал, но это лишь временное решение, вам нужно более серьезное лечение и отдых, пока не выздоровеете полностью.

Он кивнул и выдавил улыбку, подбадривая девушку.

— Думаю, теперь я могу идти. Пошли, позже отдохнем еще.

Ричард заставлял себя двигаться, не обращая внимания на желание идти медленнее или вовсе остановиться. Где-то глубоко внутри он знал, что если сдастся и приляжет, то умрет, совсем как люди, попавшие в метель, устают, ложатся и засыпают. И больше никогда не просыпаются.

Он сказал себе, что, когда умрет, получит всю вечность для отдыха. А если хочет жить он, и если хочет, чтобы жили другие, нужно приложить усилие.